"Красные интегралы" (о математике и "революционном профессоре")

Как известно, математика не имеет национальной принадлежности и не знает государственных границ. Принято считать, что математика не имеет никакого отношения к политике. Впрочем... 

Некоторые бездарные карьеристы пытались  и пытаются "политизировать" все на свете, математика не исключение.
  Профессор Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского Елена Сергеевна Вентцель (которая пользовалась псевдонимом "писательница И.Грекова" ) в своей книге "Ленинградский университет в 20-х годах"  (про ее учебу в Петроградском университете, его корпус на снимке справа) описала это так:

"В то время в нашей cтpaне, как и полагается после Революции (а нас от нее отделяли 6 лет!), нас "перестраивали", а мы сопротивлялись. Сопротивлялась, как ее полуофициально называли, "белогвардейская профессура"... С одним из представителей "красной профессуры" нам пришлось встретиться лицом к лицу.

Это был "профессор" по фамилии Лейферт. Ему было поручено читать у нас раздел математики, называемый "интегралами". Естественно, мы все собрались на первую лекцию. Лейферт, среднего роста, полноватый субъект. Явившись первый раз в нашу аудиторию, он сказал: "Довольно, товарищи! Я вам буду читать курс красных интегралов".
В зале засмеялись. "Ничего тут смешного лет! – закричал Лейферт – Интегралы, как и другие вещи, бывают "красные" и "не – красные”. Я вам буду читать ярко-красные интегралы.

Забудьте все, чему вас учили до сих пор. Все вопросы мы будем решать не доказательствами, а голосованием. А единственная книга, которая вам будет нужна – это справочник Хютте для инженеров (была тогда такая универсальная книга, содержавшая все математические формулы, разумеется, без доказательств). Читая свои лекции, Лейферт не выпускал из рук справочника Хютте. Оттуда он брал формулы. А кроме формул, вставлял еще собственные “философские" размышления, вроде, например, такого:  

"Единица - это число буржуазное (палец кверху; "один царь, один!"). "Два" объявлялось числом "переходным" ("единство противоположностей"), а вот три - это было число "пролетарское", ибо "трое – это уже коллектив!". Выписывал из справочника Хютте то одну формулу, то другую. Выписав, он кричал : "А ну-ка, товарищи, голоснем!!. Кто за то, что эта формула верна? Поднимите руку! Кто против? Ничтожное меньшинство. Кто воздержался? Еще меньше! Итак, большинством голосов формула утверждена. Запишите ее в своих тетрадях!"
В какой-то (ограниченной) степени он даже был способен менять обозначения. Например, "икс" на "игрек". А вот с греческими буквами у него был конфуз. Он заявлял, что они – признак нашего устаревшего "семинарского" прошлого и нередко пропускал формулу, наполненную греческими буквами (впрочем, в справочнике Хютте такие встречались нечасто), в операции замены одной буквы на другую он нередко “плавал”, приговаривая: “Как выражались в старину, бес попутал!” Естественно, первая лекция Лейферта была для многих и последней. Ну что бы начальству стоило объявить одновременно с ним обязательность посещений? Нет, ничего такого не было.
Про Лейферта ходили слухи, что когда-то до Революции он был членом Союза Русского народа. Слух мало правдоподобный, имея в виду его уж очень ярко выраженную еврейскую внешность. Хотя, чего не бывает на свете? Ведь спустя несколько лет после Революции он мог объявить себя “профессором”...  Наряду с этим ходили слухи о том, что он, взяв в руки приемную комиссию, за какие-то взятки пропускал в Университет любого.
Не помню, через сколько месяцев Лейферта у нас, как теперь говорится, “сняли”.

Это все были дела “белогвардейской профессуры”.
Прививка "демократии" к математике оказалась не жизнеспособной..."